народное творчество русского севера

МИР ИСКУССТВА №12, 1904 под руководством Ивана Билибина
Наткнувшись на 12-й номер журнала "Мир Искусства", я сначала была удивлена тому, что великий известный всем иллюстратор Иван Билибин полностью посвятил вверенный ему для редакции номер творчеству Русского Севера.
Но больше меня поразил текст. Настолько он кажется актуальным сегодня, как будто и не прошло 113 лет со дня выхода. Жаль, что надежды Билибина не оправдались, а только усугубились социальным экспериментом над русским народом.

Мне хотелось бы привести весь текст целиком, но я удалила описания церквей, которые посетил Билибин во время своей поездки на север, оставив только рассуждения о русском стиле.

Ссылка на всю статью приведена в конце текста.
Обложка журнала "Мир Искусства", посвященного народному творчеству Русского Севера, Иван Билибин
о ложных ассоциациях, которые вызывает народный фольклор сегодня
Нам, ревнителям искусства, остается только собрать бережно то, что осталось от прежнего народного творчества и доказать, что эти скинутые сарафаны и брошенное рукоделье ни в чем не виноваты, что не от них жилось так плохо, что народное творчество — душа народа и его сила и гордость, что оно не раз спасало и объединяло народ, когда, казалось, он бывал в предсмертной агонии, что оно не есть орудие консерватизма, застоя и регресса и что будет время, когда народ, не всей бессознательной массой, а в лице отдельных сознательных, свободных и культурных лиц вернется и скажет: «верните нам наши песни, верните нам наши узоры!»
Народное творчество кончилось. Это значит, что народ перестал быть автором дальнейшего развития своих узоров и рукоделий. Это творчество могло развиваться только на почве замкнутости и значительной отрешенности от окружающего. Но крестьяне в свободные долгие зимние вечера и теперь занимаются рукодельем, но уж более не творят. И тут-то и надо явиться к ним на помощь, вырвать из их рук пошлые рукодельные приложения к разным «Нивам», которые бабы вымолили на подержание у местной матушки или лавочницы, и дать им их же деревенские старые образцы и дальнейшую художественную разработку их, втолковав им, что это-то и красиво; но бабы, по большей части, не верят и упорно вышивают по канве розаны и попугаев.
о минимализме деревянного зодчества на Севере
Основной принцип русского старинного деревянного зодчества тот, что в нем деталь никогда не загромождает общего. На первом месте — общая форма. Если строение вычурно, то прежде всего оно вычурно по своему общему абрису, как например, церковь в Кижах. Украшение только слегка, кое-где, как милая виньетка в конце текста, подчеркивает всю общую прелесть строения. Украшений, не имеющих практического строительного значения, нет. Благодаря этому какая-нибудь шатровая церковь обладает классическою строгостью в смысле соотношения общего с его деталями. Её строитель чувствовал (не отдавая себе отчета), что можно без боязни возвести сплошную большую по площади бревенчатую стену и только кое-где украшал её окошком, опоясывал внизу галлерейкой с точеными балясинами, приделывал богатое по форме крыльцо; он чувствовал, что бедноты впечатления не будет, что избыток ненужных нагромождений фальшив и неприятен; у него было то гармоничное чувство меры, которое сказывается в каждом настоящем серьезном стиле.

Он не поступал так, как поступают многие из нынешних архитекторов, которым удалось бегло просмотреть снимки со старых памятников: желая блеснуть знанием, они заваливают свою постройку тысячью деталей, и получается самая дешевая и неумелая подделка.

Мало знать одни внешние, легко осязаемые признаки стиля; нужно суметь понять его.
о том, что, создавая современное искусство, нельзя глупо копировать народные мотивы
Заканчивая статью, хочется еще раз сказать, что было бы преступлением перед будущим, если бы утерялось хотя бы одно зерно из нивы русского народного творчества, возросшей веками.
Но все это творчество — зерна. Зерна должны дать ростки, а не плесневеть в провиантских магазинах. И это зерно должно искать такого-же хода вперед, как и всякое зерно

Неужели-же нельзя придумать чего-нибудь иного, как переодевать в национальное платье гг. чиновников и строить скверные пародии на Василия Блаженного там, где это более, чем не идет?
Неужели же они не понимают, что если бы даже бороды русских бояр не были насильно обрезаны, то теперь всё-же не носили бы больше ни горлатных шапок, ни кафтанов с бесконечно-длинными рукавами.

Все подобные квасные руссофильские мероприятия, основанные, по большей части, на ретрогадных политических упорствованиях, только отвращают от русского национального стиля, а не приближают к нему. Не надо забывать, что все старинные церкви, старинная утварь и старинные вышивки — искусство, а, следовательно, совершенно свободны от всяких государственных тенденций.

Народное искусство не государственно, но национально; так же национально, как родная речь, которой пользовались и Иван Грозный, и Пушкин.
Национализм есть мощь народа, но только, если понимать его так, что он основан на инстинктивной и бессознательной любви к лучшим духовным проявлениям нации, а не на приверженности к её случайной внешней политической оболочке.
И совершенно так же, как и жизнь народа, которая неустанно стремится вперед, стремится вперед и национальное искусство; поэтому-то было бы нелепым абсурдом делать скачек назад на двести лет и стараться снова возродить эпоху Тишайшего Царя.
Иллюстрации девушек Северных губерний, Иван Билибин
о задачах современного художника
Задача русских художников-националистов крайне сложна, в виду сложившихся исторических событий, которые свершились и заняли свое строго определенное место. Реформы XVIII века и, далее, XIX век прервали постепенное развитие русского народного стиля. Он, по силе инерции, продержавшись в деревне весь XVIII век, стал явно чахнуть в XIX веке и ныне почти окончательно замер. К причинам вымирания национального творчества относятся и изменившиеся экономические условия, увеличение народонаселения и уменьшение площади пользуемой земли, отхожие промыслы, фабрики, города и, наконец, смутные идеалы чего-то более существенного в отношении улучшения жизни.

Только совершенно недавно, точно Америку, открыли старую художественную Русь, вандальски искалеченную, покрытую пылью и плесенью. Но и под пылью она была прекрасна; так прекрасна, что вполне понятен первый минутный порыв открывавших её: Вернуть! Вернуть!

Но вернуть в том виде нельзя, так как кости тех людей, которые носили старинные парчи, давно истлели, и с тех пор успел вырости величавый Петербург с его «каменными громадами».

И вот, художникам-националистам предстоит колоссально трудная работа: они, пользуясь богатым старым наследием, должны создать новое серьезное, логически вытекающее из того, что уцелело. Страшно трудно найти вернуть путь. Многие из исканий, казавшиеся очаровательными вчера, уже надоедают сегодня и на них не хочется смотреть. Много крупных художников, казавшиеся вчера создателями новой национальной эры, сегодня кажутся только искателями и, может быть, предтечами.
Плакаты и обложки журналов об искусстве, Иван Билибин
о надежде на создание нового русского стиля
Будем ждать и, не теряя времени, собирать и собирать все, что ещё осталось старого в избах, и изучать и изучать. Постараемся, чтобы ничто не ускользнуло от нашего внимания; и, может быть, под влиянием увлечения минувшей красотою и создастся, наконец, новый русский стиль, вполне индивидуальный и не мишурный. И чем сильнее будет это увлечение, тем больше данных на нарождение нового русского стиля. Творцы стилей — художники. Абсурд говорить, что русские художники должны, непременно, любить русское, а немецкие — немецкое. Настоящий национализм художника сказывается не в том, что он заранее говорит себе: буду работать в русском стиле, а в том, что будучи, связан тысячью незаметных, но несомненных нитей со своей страною, он совершенно безотчетно и инстинктивно имеет тяготение именно к этой стране, а не к другой; и когда он, знакомясь с наследием национального прошлого и изучая его, проникается всё более и более любовью к художественному прошлому родины, то его бесплотное тяготение получает плоть и кровь, и он, человек нынешнего времени, ушедший слишком на двести лет от последних годов Московской эпохи, явится прямым продолжателем русского национального творчества, но более интересным, культурным и широким, чем его отдаленные предшественники.

Итак, будемте же копаться в старых тряпках, на которых истлевшими нитками начертаны старинные узоры, в полусгнивших набоечных досках, во всем старом, обратившемся в прах и пепел и попробуем поверить, что из этого пепла вылетит обновленная птица Феникс.
Made on
Tilda