Если говорить не о красоте, а о технологиях, то минимализм стал прямым продолжением промышленной революции. Массовое производство требует стандартизации, то есть упрощения лекал и технологии, и как следствие – избавления от излишней декоративности ради уменьшения себестоимости продукта. Минимализм в начале прошлого века делает моду доступной новым социальным группам населения.
Сегодня массовое потребление, а следовательно производство вышло на уровень огромных тиражей и диктует свои правила, которые ведут не к упрощению конструкции, а к ухудшению условий труда. Это уже не про минимализм. Я всегда удивляюсь, когда вижу рюшечки, бантики, блестки и тонну деталей на платьях, явно купленных в переходе. Представляю трудозатраты и условия, в которых создан этот объект-«вырви глаз».
Эстетика минимализма сейчас, наоборот, выводит на первый план свое концептуальное значение, распространяясь не только на одежду, но и на стиль жизни. В 90е это был деконструктивизм, поиск новых смыслов, работа с изнанкой жизни и моды. Но сегодня, в век переизбытка потребления и информации, мы опять возвращаемся к простоте. И можно говорить о более понятной для многих идее – осознанном потреблении. Жиль Зандер еще в 2010 отметила, что минимализм стал менее концептуальным, более комфортным, связанным с гедонизмом и интуитивным понимаем того, как следует жить.