Во вторник на Youtube @beinopen была дискуссия про использование темы ментального здоровья в моде. В итоге это вылилось в жаркий спор: должен ли дизайнер думать о том, что может обидеть кого-то своим проектом.

Этот вопрос можно задавать не только применительно к использованию темы ментального здоровья, с которой многие из индустрии моды связаны не понаслышке, но и к любой социальной теме – тело, гендер, права, труд, религия, семья, культура, – все, на чем строится взаимодействие в обществе. И как только мода говорит не о розовых платьях, а о социально-значимых темах, появляются те, кто не согласен с мнением дизайнера. То есть несогласные люди есть и были всегда, но сегодня их мнение влияет на репутацию, продажи и вообще функционирование проекта.

Дизайнер не может и не должен делать то, что нравится всем. Для этого есть фабрики массового производства, создающие обезличенный утилитарный продукт. А дизайнер создает мир, в котором проецирует свое видение социума и актуальных проблем. Дизайнер работает с определенной темой, потому что она в первую очередь проблема и для него тоже. Создавая свой дизайн и мир вокруг него (съемки, соц-сети, мероприятия ...) он предлагает решение этой проблемы. В презентации про создание бренда на Skillbox в разделе про сторителлинг у меня есть слайд с фразой «Никому не интересны истории о самодовольном короле», потому что сама суть истории в трансформации: «было не очень» —> «счастливый конец» или «неожиданная концовка».

Дизайн, творческая деятельность подразумевает по собой решение проблемы — бытовой или психологической. И абсолютно нормально, что кому-то это решение не нравится. Но уже то, что дизайнеры предлагают хоть какие-то решения, поднимают тему, задают вопросы — должно давать им полный карт-бланш.

Задача зрителя осознанно воспринимать реальность. Простите, но если «все побегут, и ты побежишь?» Да, все сложнее становится отличать иронию от насмешки, привлечение внимания к проблеме от бездушного маркетинга, но шейминг всех под одну гребенку приведет к безвкусному киселю синтетических платьев вместо актуального дизайна, способного задеть за живое.

Самоцензура иногда зашкаливает и выливается в порывы аккуратно подбирать слова, вуалировать тему, делать акцент на чистоту визуала там, где хочется говорить напрямую.

И казалось бы, кого можно задеть, развивая такую приятную тему как локальная культура? Всех и каждого, потому что локальный визуал и смыслы, которые за ним стоят, могут всколыхнуть личные, потаённые под грудой современности чувства принадлежности к такому важному как «предки», «родина», «вера». И это именно то, чего я добиваюсь. Сглаживание острых углов убивает саму суть творческой деятельности.

Говорить открыто о религии и изменении отношения к ней у нас не принято, сами понимаете. А разговор о русской культуре без связи с православием даже в эпоху СССР получается каким-то неполноценным.

То, что образ традиционной культуры в том виде, в котором он культивировался последние 100 лет меня не привлекает, тоже может задеть очень большую часть аудитории, которой в принципе есть дело до этой самой культуры.

При этом стоит отличать самоцензуру от уважения и трепетного (спасибо beinopen за этот эпитет) отношения к теме. Часть коллекции из белого льна с кружевом появилась из идеи «богочеловека». Сегодня мы верим в себя, преклоняемся перед своими желаниями, создаем и следуем своим ценностям, защищаем свои интересы. И я накинула рушник на плечи человека, как раньше им оберегали самое святое — красный угол. Но я не смогла позволить себе использовать для этого настоящие старинные рушники – с блошиных рынков или авито, хотя, уверена, что многие оценили бы такой ресайклинг. Но эти старинные рушники когда-то были вручную созданы людьми, которые вложили в это кружевное полотенце сакральный смысл. И это нужно уважать, даже если сама я в эти смыслы не верю. Но считаю, что поднимать тему трансформации отношения к «святому» имею полное право.

Поэтому бью себя по рукам, чтобы не делать то, что «поймут» и «примут», и продолжаю изучать историю культуры, искать разные точки зрения, развивать идеи в коллекциях и создавать свой образ нового русского мира.